Помазанник из будущего. «Железом и кровью» - Страница 3

— Но как его получить? У крестьян просто-напросто нет никаких возможностей для покупки многих промышленных товаров. Даже если они им и нужны.

— Совершенно верно. Для любого товарооборота нужен рынок сбыта. Его основу составляют покупатели, не только желающие приобрести предложенный товар, но и способные это сделать. То есть у них есть деньги в нужном объеме, они в курсе существования товара и он находится в их досягаемости. Ведь никто не поедет за новым молотком в Новую Зеландию. Это глупо. Значит, магазин, который продает этот самый промышленный товар, должен быть расположен так, чтобы покупатели могли до него добраться, не прикладывая для этого каких-то запредельных усилий. Пока ясно, что я говорю?

— Да! — Дукмасов решительно кивнул.

— Но тут есть интересный нюанс. Чем выше оборот промышленных товаров, тем ниже стоимость и выше скорость производства. При изготовлении партии в десять тысяч керосиновых ламп мы получим издержки меньше, чем при производстве ста штук. Из расчета на одну лампу, разумеется. Это не считая того, что технологическая цепочка в первом случае будет отлажена значительно лучше. Но тут есть очень опасный подводный камень, ведущий к созданию мыльного пузыря.

— Чего? — удивился Павел.

— Мыльного пузыря. То есть фальшивого эффекта в экономических процессах. Смысл вот в чем. Как я уже говорил, любому производству нужен оборот. Но желание его увеличить любой ценой может привести к тому, что производители будут искусственно снижать качество продукции. Это позволяет очень серьезно увеличить объемы оборота.

— Почему?

— Так все просто. Вот построили мы железную дорогу из каких-нибудь отвратительных материалов, да еще и тяп-ляп. Сколько она простоит, не разваливаясь? Допустим, год. Поэтому на следующий год можно будет строить новую дорогу. То есть бюджет уже вырос вдвое, как и объем произведенной продукции. Хотя если бы ее сразу построили так, как следует, то она отлично послужила десять-пятнадцать лет. Но тогда не нажились бы ни вороватые чиновники, ни производители брака. — Александр улыбнулся. — Итог таких поступков очевиден. Из широких масс населения выкачиваются сбережения. А качество производства падает в конечном счете до такого уровня, что никакие серьезные проекты общество, пораженное подобным заболеванием, осуществить уже не может. Исчезает культура производства. То есть новые, требующие более высокого уровня технологической обработки товары изготовить не получится. Или количество брака будет очень высоко. Вспомните, чем я занимаюсь на своих заводах? Правильно. Я не жалею денег и сил на то, чтобы повысить уровень квалификации своих рабочих. Мне важно то, чтобы они могли изготавливать быстрее более сложную продукцию. Ведь итоговая стоимость технически сложного товара упирается в том числе и в количество человеко-часов, затраченных на его производство. Человеко-часы это не только время, оплачиваемое рабочим. Это много чего интересного, например, упущенная выгода, вызванная простоем оборудования.

Дукмасов вопросительно посмотрел на цесаревича. Тот улыбнулся и продолжил:

— Пресс может в час сделать шестьдесят штамповок. Он рассчитан на такую нагрузку. Однако по каким-то причинам на него поступают всего десять-пятнадцать заготовок. Вот недовыработка и есть упущенная выгода от простоя. Мог сделать, но не сделал.

— Любопытно получается. Ведь так можно рассматривать не только станок, но и человека, который бездельничает?

— Именно так. Вот посмотри тут, — Александр указал ему на один из листов папки. — У любого государства можно посчитать максимальное значение производительной силы, на которое способны его жители. Впрочем, не будем влезать в совершенно ненужные дебри. Как ты понимаешь, чтобы увеличить оборот, нужно производить больше товаров. Для этого необходимо привлекать свободные капиталы на модернизацию производства. Например, для установки новых станков и обучение персонала. Возросшее количество произведенного товара нужно кому-то продавать, чтобы покрыть увеличившиеся расходы и вернуть вложенные капиталы… И вот мы подходим к пониманию рынка сбыта. Промышленность России не развивается потому, что ей некому продавать многие товары. Население-то жутко бедное. А при имеющихся объемах производства не получается поддерживать технологии на мировом уровне. Мы не в состоянии успешно конкурировать, все больше и больше отставая. То есть наши заводы еле концы с концами сводят и средств на модернизацию им взять неоткуда.

— Получается какой-то замкнутый круг.

— Он самый. А учитывая, что реально конкурентоспособен только достаточно крупный бизнес, то вообще беда.

— Почему? А как же быть с мелким, частным делом? Ведь это голубая мечта широких слоев разночинцев.

— Малый бизнес может что-то конкурентоспособное предложить только в сфере услуг или штучного производства каких-нибудь уникальных вещей. Решить вопросы массового товарного производства он не в состоянии в принципе по причине недостатка капитала. Попытка переложить на его хрупкие плечи непосильные задачи обернется катастрофой для государства и гибелью для него. То есть эти мысли — очередная иллюзия или утопия, если хотите.

— И как нам им донести это понимание?

— Никак. Зачем лишать людей мечты? Просто делать свое дело, оставляя крупные зазоры для мелких частников. Нужно же кому-то постоянно открываться и разоряться? — Цесаревич улыбнулся, а Дукмасов невольно выдержал паузу, обдумывая услышанные слова.